«Врачу, исцелися сам»
Волгодонская
психиатрия умирает. Говорю об этом ответственно как пациент с пятнадцатилетним
стажем. Первое моё знакомство с Волгодонским стационаром круглосуточного
пребывания датировано ноябрём 2000-го года, когда я попал туда с тяжёлым
психиатрическим расстройством. Дала себя знать непомерная психическая нагрузка,
а точнее три работы за одну зарплату: журналиста, автора сценария и диктора
известной в то время телевизионной программы «Новости Ростовской АЭС». Уже
тогда стационар по ул. Химиков, 14 имел весьма непрезентабельный вид.
Более-менее достойно выглядел второй этаж, куда переводили начавших
выздоравливать, - почти стометровый коридор с просторным холлом посередине,
телевизор, человеческое отношение персонала всех уровней от главврача до
нянечек. Бельё менялось каждые 10 дней, верхняя одежда хранилась здесь же,
аккуратно рассортированная и подписанная. В то время у некоторых пациентов уже
появились сотовые телефоны, иметь которые разрешалось, для их зарядки в
сестринской был выделен отдельный столик и розетка с тройником. На первом этаже
всё было несколько хуже и мрачнее, - больше многонаселённых палат, меньше места
для пеших прогулок, более строгий персонал, тут же и душевая, и столовая, но в
случае крайней необходимости по записке медсестры «позвонить разрешается» можно
было из сестринской позвонить родным со стационарного телефона. Врачи и
медсёстры обращались к больным по именам, таблетки сортировались в отдельные
подписанные одноразовые пакеты. Женские палаты находились рядом с мужскими,
общение с противоположным полом запрещалось только в палатах, дабы избежать
сексуальных контактов. Стационар обслуживал более 800 пациентов в год из
Волгодонска и семи прилегающих районов, то есть весь «восточный куст»
Ростовской области.
В
самой психиатрической больнице на Степной тоже всё было путём: три психиатра с
многолетним стажем работы, практически никаких очередей, бесплатные лекарства с
трёх-четырёхзначными ценами выписывали без проблем, зная, что в прикреплённой
аптеке они есть практически всегда и в достаточном количестве. Казалось, так
будет всегда. Но, увы, ничто не вечно под луной. В стране началась тотальная
«оптимизация» всего и вся, не минула чаша сия и психиатрии. Нет, то, что со
Степной, 191 главный офис переехал на Горького, 161а, в бывший детский садик
«Ёлочка», было однозначно правильно, - вся городская психиатрия на Горького
просто не помещалась. Но это был первый и последний «плюс». Дефицит
квалифицированных кадров, как и во всей отечественной «замкадной» медицине, дал
себя знать довольно быстро. Сначала умер один очень грамотный психиатр, потом,
через несколько лет, второй, проработав несколько лет, уволился третий. Затем,
в 2012-ом, буквально треснувшее пополам здание круглосуточного стационара было
признано опасным для пациентов и закрыто. Персонал перевели в срочно созданный
дневной диспансер №2, разместив его в той же «Ёлочке». На ежедневном приёме
сегодня работают полтора психиатра: один обслуживает весь город, другой ведёт
только свой участок. Чтобы гарантированно попасть на приём, многие пациенты
занимают очередь за два-три часа до его начала. Однако это не гарантия
посещения: многие приходят на приём к психиатру как к психоаналитику, по 30-40
минут жалуясь на жизнь, а тут ещё и приходящие за справками для работы,
вождения автомобиля, на хранение оружия и тому подобное. Очередь живая,
периодически сбивающаяся, длящаяся по 2-3 часа, крики на пытающихся пройти в
обход очереди… В общем, дурдом в прямом и переносном смысле слова. Но и это ещё
далеко не всё.
В
работе двух дневных (приходящих) стационаров тоже хватает маразма. Каждый из
них способен обслуживать одновременно примерно по 50 человек. Желающих,
естественно, намного больше, однако главврачам этих стационаров сверху
спускается план (!!!) по количеству принятых больных, и за превышение этого
плана главврачей наказывают (!!!). С лекарственными препаратами полная беда, и
большинству пациентов приходится покупать их за свой счёт. Перечень бесплатных
препаратов в прошлом году был сокращён почти на полтора десятка наименований,
среди которых среди прочих оказались пантогам (средство для поддержания памяти)
и карбонат лития (средство для подавления агрессивности). Оплата труда врачей,
медсестёр и санитарок смешнее миниатюр Задорнова, забюрократизированность
работы жуткая, работают они фактически на голом энтузиазме и от осознания того,
что идти им просто некуда. Некоторое время назад пытались писать письмо
Президенту. Окончилось всё тем, что это письмо переправили в областной Минздрав,
откуда пришёл ответ, что в Волгодонске с психиатрией всё очень хорошо: работают
два дневных стационара, ведётся поиск медучреждения, в котором будет 10 мест, а
наиболее тяжёлых больных примет известная на всю область Новочеркасская психбольница.
Скажу
сразу: лечиться в Новочеркасске всё равно, что пытаться жить в автобусе в час
пик. Если местные больные ещё выбирают, в каком корпусе им лечиться, то у
жителей нашего города такого выбора нет. Все волгодонские мужчины попадают на
«пятёрку» - 5-ый корпус без вариантов. Автор этих строк после закрытия нашего
круглосуточного стационара имел сомнительную честь побывать там трижды. Летом –
немилосердно жарко, зимой – столь же невыносимо холодно. Общая площадь
помещения (около двухсот квадратных метров) разделена пополам. В одной половине
расположены десять палат, в другой половине – столовая и телевизор, который
включают только вечером. В палатах нет личных тумбочек, вся одежда и
большинство личных вещей хранятся в общем складе (зачем, если доступа к ним всё
равно нет?) «навалом и россыпью». Предметы личной гигиены, майку, трико и
мочалку приходилось хранить в отдельном пакете под кроватью или под подушкой,
пряча при очередном обходе. Из летней поездки особо запомнилось, как почти в
сорокоградусную жару в палатах решили сделать так называемый «косметический
ремонт», суть которого сводилась к покраске стен долгосохнущей и жутко вонючей
краской. И это притом, что корпус был забит больными как селёдкой в бочке
(кровати стояли даже в коридоре). Эта пытка длилась до самого моего отъезда.
Другой случай, из октябрьско-ноябрьской поездки прошлого года, также впечатался
в мою память – ремонтом «убитого» туалета. После запрета курить в нём это было
единственное место для относительного уединения. Однако он был «убит»
настолько, что чинили его работяги три дня. Малую нужду справляли в
поставленные в коридоре вёдра, которые наполнялись со скоростью курьерского
поезда по одной причине: в отделении, рассчитанном на 30-35 человек, пациентов
было 55-60. Питание было скудным, дрались за каждый кусок хлеба, редкая добавка
уходила в свалке возле пищеблока. И было от чего – нормативная стоимость одной
порции 29 рублей. Буквально через полчаса уже снова хотелось есть. Единственная
радость была, когда три раза в день выводили на улицу покурить – по две
сигареты на брата (прогулок, которые были у нас, в Новочеркасске нет).
Отдельного
внимания заслуживает персонал психбольниц. В отличие от тюрьмы, где охрана и
зэки находятся по разные стороны дверей, сёстры и санитары психбольниц сидят с
пациентами в общем помещении. О зарплате я уже сказал выше, она составляет от 7
до 12 тысяч рублей. (К слову, у нас в городе она тоже «не айс», если главврач
одного из стационаров, да и некоторые врачи тоже вынуждены подрабатывать на психиатрической
«скорой»). Однако особенно меня поразил тамошний, новочеркасский, главврач.
Жёсткий и властный, он обладает феноменальной памятью на больных и никогда не
врёт о дате выписки, мгновенно определяя состояние любого пациента. Более того,
он всегда в курсе о самых последних событиях в отделении: кто пытался бежать,
кто курил в туалете. Для меня он был непререкаемым авторитетом, и я старался
выглядеть как можно лучше: мылся каждый день, брился через день, подметал и мыл
пятнадцатиместную палату. Расстались мы очень интересно: в обещанный день
выписки он подошёл ко мне, приобнял за плечо и сказал своей «свите»: «Вот этот
замечательный человек хочет нас сегодня покинуть». Это было стопроцентной
гарантией выписки. Хотя почему он назвал меня замечательным, я так и не понял…
Положение
волгодонских пациентов в Новочеркасске, особенно попадающих туда впервые,
курортом не назовёшь. Волгодонские в меньшинстве перед местными, которые ведут
себя по-блатому, некоторые проходят принудительное лечение и «блатуют» ещё
сильнее, процветает уголовный сленг, по телевизору «конкретные пацаны» из
коммерческих палат смотрят «Шансон ТВ», в коридоре от подъёма до отбоя не
протолкнуться и т.п. Одна радость: волгодонских в «Новочеке» держат не больше
одного-двух месяцев. Но и этот срок кажется в тамошних условиях бесконечностью,
так как ждать родных с передачкой не приходится. Я был единственным
«волгодонским», к которому за 300 с гаком километров приехала моя «декабристка»
жена…
Волгодонску срочно нужен
свой собственный психдиспансер. Но что мы имеем сегодня? Готова
проектно-сметная документация, выделено 40 млн. рублей, из которых половину
нужно освоить в этом году. Но где гарантия, что на этой стройке, в которой
нуждается более 4000 горожан, не провернут обычную схему: отдадут тендер
демпингующим аферистам, которые в состоянии только соорудить забор вокруг
объекта, а затем деньги в очередной раз исчезнут в неизвестном направлении? Ну
не верю я, хоть тресни, что проект пройдёт все необходимые согласования и будет
наполовину отремонтирован за оставшиеся до конца года десять месяцев. А число
психических больных в нынешних условиях растёт в геометрической прогрессии.
Психические заболевания асоциальны, - равно не щадят ни бедных, ни
обеспеченных. Сколько раз я видел в «Ёлочке» известных в городе учителей,
врачей, музыкантов, предпринимателей, с трудом удерживаясь от вопроса: «Как, и
Вы здесь?». Между тем, Ростов отбирает у районных психбольниц то, что они
делали годами. Практически за каждой бумажкой теперь надо ехать в областной центр,
наши только выдают направления. Ежегодное продление группы уже в Ростове, потом
пойдут водители, призывники, владельцы оружия. Маразм крепчает…
Комментариев нет:
Отправить комментарий