В далёком теперь уже 1988-ом году созданное в разгар
горбачёвской «гласности» и «перестройки» общественное движение «Зелёная Волна»
для поднятия своей значимости в глазах населения объявило «крестовый поход» в
защиту экологии родного края. Первой жертвой «общественного
негодования» был выбран Волгодонский химзавод. Однако тамошние умные головы сумели
«перевести стрелки» направляемого «зелёными» активистами «народного гнева» на
гораздо более перспективный для протестов объект – строящуюся Ростовскую АЭС. Вот тогда-то и родилась живущая по сей день
«страшилка» о неизбежности превращения Волгодонска и окрестных городов в
«мёртвую зону» в случае пуска атомной станции.
Живучесть и популярность этой «страшилки» объясняется просто: всему живому
свойственно бояться непонятного. Так звери боятся огня, первобытные люди
боялись молний и грома, а современные homo sapiens панически боятся радиации. У
этого страха есть вполне объективные причины: у человека нет органа чувств,
способного обнаружить смертоносное излучение или его приближение. Даже
надвигающееся землетрясение можно предсказать по тревожному поведению домашних
животных или по отплывающим подальше от берега медузам и дельфинам. Радиация же
приближается невидимо, беззвучно, и также невидимо и беззвучно убивает, — вот
почему страх человека перед ней даже в XXI веке остаётся паническим. Однако
насколько обоснованы опасения о возможности повторения Чернобыля или Фукусимы
на бывшей когда-то Волгодонской, а ныне – Ростовской АЭС?
Отвечу не как работник, пусть и бывший, этой ныне могущественной организации, а
как инженер-физик ещё советской высшей технической школы: масштабы максимально возможной
ядерно-радиационной аварии на РоАЭС очень сильно преувеличены.
Почему? Постараюсь объяснить это предельно коротко и понятно.
Итак, в каком же случае нештатная ситуация на атомном энергоблоке превращается
в аварию, а авария – в катастрофу? Накопленный мировой опыт эксплуатации АЭС
однозначно показывает: это случается при 1) потере реактором воды
и 2) неадекватных действиях управляющего ядерной
установкой персонала. Реактор не стеклянный, уровень воды в нём
можно определить лишь косвенно, на основании показаний датчиков, а они могут
выйти из строя или давать неверные показания (см.фильм «Китайский синдром»,
США, 1979). Определить это может лишь опытный оператор, хорошо знающий физику
реактора; обычный же инженер-техник, действующий по инструкции, может своими
действиями лишь усугубить и без того критическую ситуацию, превратив аварию в
катастрофу.
Советский проект двухконтурного
атомного реактора типа ВВЭР (по международной классификации PWR — «реактор с
водой под давлением») по своей физике выгодно отличается от своих одноконтурных «собратьев» —
советского РБМК («реактор большой мощности канальный»; в России ими оснащены
Ленинградская, Смоленская и Курская АЭС) и западного BWR («реактор с кипящей
водой»).
Во-первых, в реакторе типа ВВЭР (PWR) при потере воды ядерная реакция автоматически
прекращается; тепловая энергия продолжает выделяться лишь за
счёт остаточного тепловыделения, которое со временем ослабевает. Это
обусловлено тем, что вода здесь выступает одновременно в двух ипостасях – не
только как теплоноситель, но и как замедлитель нейтронов, вызывающих ядерную
реакцию. Нет замедлителя – нет ядерной реакции: «быстрые» нейтроны просто
покидают активную зону и поглощаются окружающей реактор железобетонной
герметичной оболочкой. Эта оболочка, более чем метровой толщины, выполняемая из
сверхпрочного железобетона, дополнительно стянутая многочисленными прочными
стальными тросами толщиной в руку, способна выдержать внутреннее давление,
превышающее то, что может возникнуть при полном испарении воды в первом,
радиоактивном, контуре реактора. То есть, при
разгерметизации реактора весь образовавшийся радиоактивный пар и инертные газы
(радон, ксенон и т.п.) будут удерживаться внутри
окружающей реактор гермооболочки, просачиваясь наружу лишь
через немногочисленные проектные неплотности (места входа-выхода трубопроводов,
кабелей и т.п.). Это – так называемые внутренние барьеры безопасности (т.е.
заложенные в саму конструкцию реакторной установки), повлиять на работу которых
обслуживающий персонал не может.
Главным же внешним барьером безопасности, предотвращающим ошибочные действия
персонала, является базовый принцип построения всей системы управления
реактором, который носит условное название «защита от дурака». Этот принцип, в
свою очередь, так же условно, подразделяется ещё на два вида: «за пультом –
обезьяна» и «за пультом – террорист». Объединяет их то, что при совершении
более чем трёх подряд действий, не предусмотренных регламентом управления
реактором, автоматически срабатывает его аварийная защита (АЗ), после чего,
независимо от оператора, реактор сам себя глушит и включает систему охлаждения.
Последующее выведение его на мощность принципиально возможно не раньше, чем
через трое суток, которых вполне достаточно для определения причины
срабатывания АЗ и её устранения.
Теперь – коротко о Чернобыле и Фукусиме. Обе катастрофы произошли на т.н. одноконтурных реакторных
установках, в которых водяной пар, вращающий турбину, поступает на неё
непосредственно из реактора. При разуплотнении такой
установки весь радиоактивный пар и инертные газы прямиком попадают в атмосферу
и разносятся ветром на огромные расстояния, совершенно непредсказуемо заражая
окружающую местность. Вдобавок, реактор на Чернобыле не имел
прочного стального корпуса, а бетонная радиационная защита была легко разрушена
тепловым взрывом и последующей ударной волной высокотемпературного пара, на
которые конструкция реактора была совершенно не рассчитана. Кроме этого, в т.н.
«чернобыльском» реакторе вода выполняет только роль теплоносителя; замедлителем
нейтронов, вызывающих цепную реакцию, является твёрдый графит, остающийся
внутри корпуса реактора после потери воды и обеспечивающий продолжение ядерной реакции без охлаждения.
В результате на ЧАЭС реактор нагрелся до сверхвысокой температуры, сотни тонн
графита, из которых был сложен его корпус, загорелись и полностью выгорали в
течение недели. Эффект был подобен извержению мощного рукотворного вулкана,
взметающегося на несколько километров ввысь и разбрасывающего радиацию с ветром
и осадками на многие сотни, а порой и тысячи километров вокруг себя. Что касается
событий на японской АЭС «Фукусима», то там масштабы катастрофы были обусловлены
не только конструкцией реактора, но и т.н. «человеческим фактором»: вначале –
ошибочными действиями персонала после неверной оценки причин возникновения
исходного ЧП, затем – развитием ситуации по «принципу домино» из-за того, что
энергоблоки японских АЭС являются частными (АЭС «Фукусима» принадлежит компании
ТЕРСО - Tokyo Electric Power Company) и, в целях экономии средств на
сооружение, имеют много общих друг с другом технологических контуров и систем
безопасности (грубо говоря, «один парашют на двоих»). Вдобавок к этому волна
цунами вывела из строя трансформаторы резервного питания, лишив персонал
возможности какого-либо влияния на ситуацию.
Таким образом, разговоры о возможности ядерной катастрофы на Ростовской АЭС и
на ей подобных, сильно преувеличивают масштаб опасности. Даже если произойдёт
т.н. максимальная запроектная авария (внезапный полный разрыв первого контура и
одновременный отказ всех трёх каналов срабатывания системы аварийного
охлаждения реактора – электрического, гидравлического и ручного), то даже в
этом, практически невероятном, случае и при неблагоприятном направлении ветра
(северо-восточном и восточном) возможно кратковременное
повышение радиационного фона до величины, опасной для здоровья только детей и беременных женщин,
проживающих в некоторых районах новой части Волгодонска. Это касается, в
основном, кварталов В-17, В-16, В-У и, в меньшей степени, В-6, В-7, В-8 и В-9.
Насколько готовы к такому развитию событий местные власти, управление ГО и ЧС,
а также соответствующие структуры на самой РоАЭС к подобной ситуации – уже
другой вопрос. По моим данным, готовы, и весьма неплохо.
Между тем,
радиационная опасность для жителей Ростовской области, в том числе и для
Волгодонска, существует. Однако она исходит не от Ростовской АЭС, а от АЭС
Украины. Нынешняя киевская власть пытается с их помощью убить двух зайцев, -
выбить деньги «на повышение безопасности» из Европы, а заодно и отказаться от
поставок российского ядерного топлива, заменив его американским. В то время,
как ситуация на Украине становится всё менее предсказуемой и всё более
антироссийской, многие из её (Украины) соседей проявляют серьёзное беспокойство
по отношению к украинским АЭС. Это
неудивительно – ведь именно на Украине в апреле 1986-го произошла первая в
истории человечества глобальная ядерно-радиационная катастрофа планетарного
масштаба. Под давлением США и некоторых западноевропейских стран, и на их
деньги, украинские власти закрыли Чернобыльскую АЭС. Однако нынешняя киевская
власть, в распоряжении которой оказались 15 ядерных реакторов на четырёх
украинских АЭС, вполне может их использовать для очередного ядерного шантажа
Европы с целью получить новые миллиарды долларов и евро в качестве материальной
компенсации за последствия ограничения либо полного отказа от «мирного атома»
на своей территории. А плата за ядерный шантаж может оказаться весьма
немаленькой. Работы по сооружению объекта «Укрытие» на 4-ом блоке ЧАЭС
закончены, его сооружение обошлось в 980 млн. евро. Программа по гарантированному
обеспечению ядерной безопасности остальных трёх блоков рассчитана до 2028-го
года, и оценивается специалистами примерно в 20 млрд. евро. И вряд ли Украина
собирается выполнять эту работу за свой счёт и силами своих специалистов,
которых у неё практически нет. Повторюсь: с точки зрения физики реакторов, никакого «второго
Чернобыля» на украинских атомных реакторах сегодня быть не может. Они, все до
единого, относятся к установкам типа ВВЭР (PWR) электрической мощностью в 440 и
1000 МВт, разработанным и сооружённым ещё во времена СССР. Чернобыльская АЭС
имени Ленина с четырьмя блоками типа РБМК-1000 (реактор большой мощности
канальный) была единственным и трагическим исключением из этого правила. При
потере воды в реакторе типа РБМК процесс деления урана продолжается, т.к.
функции замедлителя и теплоносителя разделены. У реакторов типа ВВЭР (PWR)
функции замедлителя и одновременно теплоносителя выполняет вода, и при её
отсутствии в реакторе цепная реакция «глохнет». Остаётся лишь остаточное
тепловыделение на уровне примерно 4-х проц. от номинальной тепловой мощности,
которое сможет, как максимум, расплавить тепловыделяющие сборки (ТВС) и
проплавить дыру в днище реактора. Однако дальше гермооболочки реакторного
отделения расплав не пройдёт, — она является третьим, и самым серьёзным
барьером на пути распространения радиации в окружающую среду. Так что же, украинские
АЭС сегодня безопасны? Нет. Помимо чисто физического, существует ещё и
человеческий фактор. Всё, что можно было приватизировать, украинские олигархи
давно приватизировали. Государству принадлежат лишь АЭС и железные дороги, и
те, и другие влачат жалкое существование. Оперативный персонал атомных станций
Украины получает копейки, охрана атомных объектов также оставляет желать
лучшего. Для того, чтобы взять сегодня под свой контроль украинскую АЭС, вполне
достаточно иметь хорошо обученный и вооружённый отряд из 25-30 человек. Такие
«коммандос» есть практически у всех украинских олигархов, а также у лидера
«Правого сектора» Яроша. Выложив кадры захвата в Интернете, можно шантажировать
кого угодно и на какие угодно суммы денег. Пока до такого ещё не дошло, однако
это вполне может случиться в самом ближайшем будущем. И перед таким будущим
померкнут все неприятности, связанные с планом Киева заменить всё российское
топливо для своих АЭС на американское. Заменить, игнорируя предупреждение о
том, что урановые сборки от Westinghouse не рассчитаны на эксплуатацию в
советских ВВЭРах – они (ТВС) деформируются, трескаются и увеличиваются в
диаметре («распухают»), создавая проблемы с их извлечением из реактора при
очередной перегрузке топлива. Такое уже было на венгерской АЭС «Пакш», чешской
АЭС «Темелин» и на Южно-Украинской АЭС в 2012-ом году. Однако безопасность украинских АЭС новые киевские власти, ничтоже
сумняшеся, приносят в жертву «незалежности» от России и «диверсификации»
поставщиков ядерного топлива. Как и в случае с южно-африканскими поставками
угля для украинских тепловых электростанций, американское ядерное топливо для
АЭС и хуже российского по качеству, и дороже. Но, как говорится в популярном
анекдоте, «при чём тут борщ, когда такие дела на кухне!». Мне почему-то совсем
не смешно…
Комментариев нет:
Отправить комментарий